Национальная стратегия по борьбе с онкологическими заболеваниями до 2030 г. получила одобрение профильной комиссии Минздрава и ожидает передачи в правительство. Ее положения и реализация стали ключевой темой прошедшего 14—16 ноября в Москве XXI онкологического конгресса. Как посчитать затраты и привлечь средства, чтобы сделать лечение доступным, разбирались эксперты в рамках сессии, проведенной Центром исследований экономики и управления в здравоохранении Московской школы управления Сколково.
Национальная стратегия по борьбе с онкологическими заболеваниями до 2030 г. получила одобрение профильной комиссии Минздрава и ожидает передачи в правительство. Ее положения и реализация стали ключевой темой прошедшего 14—16 ноября в Москве XXI онкологического конгресса. Как посчитать затраты и привлечь средства, чтобы сделать лечение доступным, разбирались эксперты в рамках сессии, проведенной Центром исследований экономики и управления в здравоохранении Московской школы управления Сколково.
Разные системы
Директор центра Юрий Крестинский представил проект экономики инноваций в онкологии, в рамках которого проводится оценка социальных, организационных и экономических аспектов интеграции новых методов диагностики и лечения онкологических заболеваний в систему здравоохранения РФ.
В России примерно 800 тыс. человек нуждаются в онкопрепаратах, дефицит бюджетных средств для обеспечения их лекарствами в 2017 г. составил 12,2 млрд руб. В нашей стране преобладают хирургические методы лечения рака, тогда как в странах с более развитым здравоохранением — комбинированные и комплексные.
В регионах ситуация с гособеспечением онкопрепаратами плачевная — на одного человека в 2016 г. в среднем приходилось 2,4 тыс. руб. «В разных регионах уровень лекарственного обеспечения из государственных источников варьируется в разы, — подчеркнул Юрий Крестинский. — По сути мы имеем дело с разными системами здравоохранения, существующими в рамках одного государства, что является колоссальным риском для России как единого государства».
Тариф ОМС покрывает лишь оказание медицинской помощи, в нем не заложены средства на амортизацию оборудования и инвестиции, отметил директор Национального НИИ общественного здоровья им. Семашко Рамил Хабриев. В этой связи он предлагает государству покупать у негосударственных медучреждений «готовые» медицинские услуги. Иными словами, развивать государственно-частное партнерство.
«Самый высокий эффект экономии бюджета могли бы дать профилактические программы, — считает г-н Хабриев. — Но в ближайшей перспективе никаких решений не будет принято. Продолжительность жизни растет, а это основной показатель эффективности здравоохранения».
Как посчитать
Бытует мнение, что, чем новее и эффективнее препарат, тем больше он сэкономит бюджетных средств, несмотря на свою стоимость. Увлекшись этой идеей, чиновники готовят почву для внедрения модели «риск-шеринг» — разделение ответственности за исход лечения с поставщиками препаратов или медицинских услуг. По словам Юрия Крестинского, в 80% случаев в России программы риск-шеринга оказываются невыгодными для поставщиков, переоценивающих возможности своих препаратов или технологий.
В России до сих пор не внедрены методы оценки влияния на бюджет новых технологий здравоохранения, тогда как в большинстве стран практикуется метод, основанный на стоимости количества лет качественной жизни больного (Qaly).
«Нет четких критериев оценки эффективности каждой конкретной молекулы, так как лечение онкозаболеваний всегда комплексное, и трудно вычленить эффект отдельного элемента в нем, — пояснила зав. кафедрой организации лекарственного обеспечения и фармакоэкономии Первого МГМУ им. И.М. Сеченова Роза Ягудина. — Чтобы все рассчитать, надо учесть много разных данных».
Говорить о планировании бюджета онкологической помощи невозможно без «железобетонных, валидированных цифр» — реестров больных и статистических данных, считает руководитель отдела перспективного развития и международных научных связей НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина Дмитрий Борисов. «Необходимо пересматривать систему тарификации ОМС в части онкологии, — отметил он. — Механизмы страхования должны обеспечивать финансирование здравоохранения, но у нас в ОМС нет страхового компонента, есть распределение бюджетных средств».
